В девятнадцать лет.

 

Главная Страница.               Архив Новостей.          Гостевая книга.         Поиск по сайту.

 

                                                                                     Из разделов " Собрание Посвящений"

 

* * *

 

Для более адекватного восприятия композиции – маленькая ремарка.

Всех аспектов и отголосков "братских диспутов" тут не упомянуть, да и ни к  чему это. Просто чуть.

Вот, на пример, пара фраз, которые тогда живо обсуждались братьями и в переписке и при личном общении:

"Скользи, ни к чему не привязываясь".

© Илья Кнабенгоф (Питерская рок-группа "Пилот".)

 

" Жизнь – это игра. Так – играй!" © Из стихотворения неизвестного автора.

И возможные варианты понимания подобных высказываний и последствия такового не могли не вызвать эмоциональный отклик братьев. К взаимной приятности, братские беседы, выявили безосновательность многих персональных этических опасений. Вместе с тем – затронутые "вопросы" были признаны братьями достойными всяческого внимания и в особенностях  поколений.

А стихотворение – осталось, и заняло своё место в коллекции текстов, посвящённых человеческим Дням Рождений и как один из следов ответов обоих братьев для  их разного рода оппонентов из ещё более младших поколений.

Хотелось бы надеется, что авторский тон в этом стихотворении не является "менторским" и академичным.

Вообще, это просто случайность – родится раньше.

А остальное, как говаривал один мудрый мальчишка,

"Это просто – такая Дорога".

 

© Владислав Петрович Крапивин.

 

Возможно будут уместны ещё пара эпиграфов из других авторов, тоже из "Братских бесед":

 

* * *

 

...Братья мои младшие, вам бы всё плясать!?

Братья мои старшие, вам бы пить!?

Как же перебитых мы будем воскрешать?..

 

...Пей, да балагурь, мужик, подливай в стакан!

Я всё переслушаю – так и быть.

Только вот про веру-то погоди пока –

Как бы не сорваться мне! Ах, как бы мне не завыть!

 

Обожраться икрой, обозвать жизнь "игрой",

Гвоздик в душу забить, да загнуть!?..

Всё забыть не могу, всех простить не могу,

Не могу, не могу, не могу, не могу!..

 

 

© Олег Митяев, "Сахалин" (фрагменты).

 

И ещё:

 

"Обвинять могут только маленькие дети и Бог".

Наверное, это потому, что они сами – безгрешны.

 

Персонаж в исполнении Дастина Хофмана в старом фильме "Мотылёк".

 

Вот, пожалуй,  и вся ремарка.

Олег А. ГорЯчев, 2004 г.

                                               В девятнадцать лет.

 

Моему брату Денису

на 19-тилетие и нашему роду.

 

Девятнадцать – как будто меж датами,

Как будто "ни то, ни сё"?

Туман – на ветру заплатами.

Пространство – седое всё.

 

Ведь, не совершеннолетие.

Нет полных десятков лет.

Не толика до бессмертия.

Не триллионный рассвет.

 

Да просто – веха ольховая

С размаху в упругий дёрн.

И правда – не застрахована.

И рядом – и лавр, и тёрн.

 

И рядом ветров кружение.

И сумрак цветной такой.

И рукоять оружейная

Суровая под рукой.

 

В доспехах самой отрешённости

Так просто вершить парад,

В дороге души лишённости,

В кривом зазеркалье правд:

 

Мол, дескать, а мне – "всё поровну".

"Я сверху на всё плевал,

На всё злость найду по поводу.

Раз здесь – лишь один обман.

 

Раз всё вы такие гадкие –

Идите-ка прочь к чертям!

Мне ль сердце терзать загадками,

И песенки петь свечам?

 

Я жизнь сволочную выучу,

Попробую на зубок,

Брезгливостью душу вылечу,

И счастье куплю под бок".

 

Да нет, я не в укоризну,

Шагающим эдак зло,

Но прочить простор цинизму

По совести – не резон.

 

На сумраке сам замешан,

И с добротой – напряг.

Я – больше чем не безгрешен,

Не рясу ношу – армяк.

 

Судить же и всех на свете,

И в чём-то там обвинять

Лишь в праве младенцы-дети?

Но им – всего не понять.

 

А Бог? Его – просто нету.

Сквозь бездны седых веков

Не раз рвался срок ответу

Из чьей-то души ростков.

 

В крови или может, в желчи,

В грязи или там – в снегу

Задумать, забыть, зажечь ли?

Пред чудом каким в долгу?

 

Рвануться сквозь хлябь юдоли,

И душу поджечь свою,

И ладить псалмы от боли

В молитве или в бою?

 

И в сонме иконостаса,

Сполна приглядев лампад,

Решить: "Путь один остался",

Крестясь, как-то не впопад.

 

И батюшка благообразный,

Замедленно от угла

Одним мановеньем сразу

Вещает. И все дела.

 

Иль мне не везло на пастырей?

Иль слишком уж я упрям?

Но благостным белым пластырям

Я душу не доверял.

 

Кто доверяет благости,

"Бархату и шелкам"?

Веры священной малости –

Каплями по щекам.

 

Кто и клинком лопаты

Ладил сырую твердь?

Не было большей платы

Вынести близких смерть.

 

Поймёт только тот, кто скалился

"Костлявой", зовущей в Круг,

Кто слишком рано состарился,

Друзей схоронив и Подруг,

 

Наотмашь рубился, ранился:

"Нет, просто так не возьмёшь!.."

И плотью и болью плавился,
И падал в пространства дрожь.

 

Хохочет "Ведьма Костлявая",

Исходит седой слюной.

И хлёсткая сталь вертлявая

Взлетает сплошной стеной.

 

Удар, поворот, падение,

И перекат, бросок.

Пространства несоблюдение.

И остриё в висок.

 

"Костлявая" зря куражится,

Пусть не надеется, тварь.

"Нет, не сегодня, кажется...

Выбраться вновь, как встарь!", –

 

Кто падал так в жижу болотную,

И кровью своей дышал,

И чувствовал сталь добротную,

И от ножей не бежал.

 

Терпеть не могу заплаты,

В которых сквозит елЕй.

Мой смысл в ином запрятан.

Пусть он не светлей-белей.

 

Он – мой, просто мой до донца,

До скрежета вздутых жил,

До сердцевины Солнца.

Я сам его обнажил.

 

Я сам выбрал это право,

И ветер, чтобы в лицо,

Покрытые пеплом травы,

И лес мой, в конце концов,

 

Росу на ладонях листьев,

И россыпи светляков,

И красоту Не-Истин,

И Радости Не-Богов.

 

Девятнадцать – как будто меж датами,

Как будто "ни то, ни сё"?

Когда у судьбы – солдатами,

Кто станет от пуль спасён?

 

Кто после обстрела выстоит,

Рванётся в атаку враз?

Скупо навскидку выстрелит,

Слепо на отзвук фраз?

 

Кто сердце под гимнастёркой,

Сжимая в кровавый ком,

Сливаясь в одно с винтовкой,

Исполнит какой закон?

 

Какие дороги? Пахаря?

Адвоката? Мужа? Отца?

Солдата? Соседа? Знахаря?

Прокурора? Шофёра? Купца?

 

Какой шаг тебе вернее?

Какой путь твой в аккурат?

Старшему – не виднее,

Правда, не знаю, брат.

 

Готовых и нет ответов.

Мои пожеланья просты:

Не  прячь от себя секретов,

Смотри в Мир не с высоты,

 

Живи, чувствуй, честно, вдоволь,

Сполна с утра – до утра.

Шагая дорогой-долей,

Поскольку Жизнь – не Игра.

 

И каждый путь выбирает

По мере своей души.

С Судьбою, брат, не играют,

Быть выше всего, решив.

 

Как не играют под танками,

Под пулями, под огнём,

В окопах между атаками,

Бессчётным голодным днём,

 

Когда над кусочком хлебушка

Дрожит, как листок ладонь,

И с серого неба-небушка

Бомбёжек летит огонь.

 

Когда от цинги беззубые

Мужики, навалясь на трос,

С глазами полубезумными,

Вмерзают в сырой торос,

 

Пятная сукровицей бороды,

Отхаркиваясь в мороз,

В пургу над бортами гордыми,

Всё тянут, и тянут трос...

 

Всё длиться, и длится мгновение.

Ревёт штурмовик в пике –

Полвечности до забвения,

Пол-юности в кулаке...

 

Полжизни до пулемётного

И парень в свинцовый град

Ползёт, заменяя взводного.

Он – не играет, брат.

 

Он, гранату зажав до судорог,

Елозя в крови лицом,

В прорехах разрывов сутолок,

Где ветер плюёт свинцом...

 

И дед наш – на северном фронте,

В кровавом сыром снегу,

В испятнанном финском болоте,

Цепляясь глазами за мглу,

 

Он – не играл, выживая,

Живя без обеих ног,

Судьбе своей возражая,

Не бросив своих дорог.

 

Он шёл сквозь скрипы протезные,

Деревенскую древнюю хлябь,

В распадках скупых меж безднами,

Сквозь будней цветную рябь,

 

Где боль на полёте бреющем,

Судьбину рвала крылом,

И к Сталину страшно верящим,

Тюремным вела двором...

 

И не играет прапорщик –

Наш будущий батя-отец,

Отличник, товарищ-ядерщик,

Простой оператор-спец,

 

Когда под рукою силища,

В боеголовках спит.

И бункер – почти святилище,

Где молодой бог бдит.

 

Сомненьями сколь не мучайся,

От чести не убежать.

Нет, не играют участью

Мир на руках держать.

 

Когда-то и впредь, и ныне,

Жизнь, не рядя в игру,

В мужской настоящей силе,

На каждом, любом ветру –

 

Ладони вечно с мозолями,

Широки, как лопаты штык,

Труд не деля сезонами,

Работный просто мужик.

 

Прошедшее, как настоящее,

И будущее – в нахлёст.

А батя – не к сну искрящему,

Всё помнит свой старый пост,

 

Угрюмые лифты шахтные,

Ракетного люка створ,

Пути паритета шаткие,

Да ядерный разговор:

 

"Иди, потом напишем рапорт!

Рви пломбу, время – нет, срывай!

Давай, так нужно, ну же, прапор!"

Страшно до одури. "Давай!.."

 

...Конденсата капли меж дюзами,

Сирены слепая плеть,

И килотонны грузами,

Усталое счастье – успеть...

 

А цену – ту, что заплачена...

Да разве её учесть?..

И Душами так назначено –

Исполнить и Долг, и Честь.

 

И даже знать не положено,

Спасённым, оставшимся, жить,

О том, что есть всё возможное

В особенном слове "служить"...

 

И не играла матушка,

Сознанье, теряя опять,

От боли с тобою рядышком,

Когда Мир тебя принять,

 

Не торопился, маялся,

Всё медлил, чего-то ждал,

А после – старался, каялся,

Жизнь новую утверждал.

 

Нет, не играла, плакала

Над каждой болезнью твоей,

Молилась, творила знаками,

Усталою силой всей.

 

Не играет, всем сердцем печалится,

На каждый сухой ответ,

Конечно же, огорчается,

Забыв сыновей привет.

 

Хирург – не играет скальпелем.

Микробиолог – чумой.

Корабль, спустив со стапелей,

Не игры морской волной.

 

Не играют на стройке, и в пахоте,

В огороде, и в гараже,

На космоса чёрном бархате,

На рейдерном рубеже.

 

Не играет морпех израненный,

Седой в девятнадцать лет,

Когда клинковыми гранями,

Последний даёт ответ,

 

Автомат взрывом изувеченный –

Отбросив, весь в дырах ран,

Когда терять больше нечего

Из ножен тянет "Катран"...

 

И женщина на подоконнике

Десятого этажа,

Где только ветра поклонники,

Где только в полёт бежать –

 

Она не играет стройная,

Легка, как весенний лист,

Губами пространство тронула,

И просто – взлетела вниз...

 

Не играет старик измученный,

Свалившись на кухонный пол,

У инсультной скупой излучины,

Приняв путевой простор.

 

И сквозь боль в голове холодеющей,

Всё помнится вновь ему,

Как в детстве, конечно, ну, где ещё?

Хотел слетать на Луну.

 

И помнит строку-пророчество

У юности на краю,

Что гордое одиночество

Исполнит в судьбу свою.

 

Не играют, врастая в глаза Любимой.

Не играют, рожая детей.

И болью, пятная пух тополиный,

И падая в пыль путей.

 

И от ножа, прикрывая Друга,

И Подруге, подставив плечо,

И за краем полярного круга,

И много когда ещё...

 

В обычнейшем дне, на рабочей смене,

На улице, в доме, везде

Живут – не играют не без сомнений

И в радости, и в беде.

 

И, знаешь, всё было б бессмысленно,

И была б Пустота наглей,

Когда Жизнь была б не истинна,

А лишь чередой ролей.

 

Чужими нельзя играть чувствами,

Дыханием, взглядом, судьбой.

Жить нужно всерьёз без устали,

Быть всюду всегда собой.

 

Но не забывай, что заканчиваться

Свобода ОБЯЗАНА там,

Где начинает расплачиваться

Другой по твоим счетам!..

 

"Скользить", как там? "Не привязываясь".

Пристойно, ну, разве – зверью.

А людям – есть долг, обязываясь,

Дорогу творить свою.

 

Каждый должен своим родителям,

Природе, даже стране.

"Скольжения" быть ревнителем –

Нет, это, брат, не по мне.

 

Пусть я – не святой, не благостный,

И скупо узлы вяжу,

Но от пустоты не радостный,

И всё-таки не "скольжу".

 

Пойми, не найти в "скольжении"

Ни Дружбы, брат, ни Любви.

Лишь поздние сожаления.

Минуют пускай они.

 

Жизнь – не "скольжение", не игра.

Скорее – "Дорога Дорог".

Желаю понять, как она мудра,

Изведать взросления срок.

 

Воплощай же по-настоящему

Мечты без иллюзий грёз,

В делах иди к Счастью Вящему,

И не в игре – всерьёз.

 

Найди Дорогу свою в аккурат.

Свершений в Дружбе, в Любви!

Всего тебе, в общем, удачного, брат!

Ну, с Днём Рожденья! ЖИВИ!..

 

© Олег А. ГорЯчев, Тверь, апрель 2004 г.

––––––––––

КАТРАН – здесь название одного из, боевых ножей, разработанных специально для  отечественной морской пехоты.

(В биологии "катраны" – название семейства "колючих акул", а катран (крамбе) – название рода растений из семейства крестоцветных.)