Гардемарины Инварианта.

Гардемарины Инварианта.

* * *

...И снова гордые мы слишком,

Чтобы разбойным стать скотом:

Если приказ преступный слышим –

Брезгливо скалимся при том,

И отправляем шваль штабную

По праву и на "высший суд".

А холуёв их – в штыковую

Встретим и те их не спасут.

© Олег А. ГорЯчев, Тверь, 2007–2022 г.

Из сюжетного направления

"Инвариантная планета".

Гардемарины Инварианта.

В моряцком ли труде,

На пашне, на заводе –

Курсантский наш мундир

Не брошен столько лет.

Былая юность где?

Не проходила вроде.

Как будто миг один.

А молодости нет.

У мёртвых кораблей

На днищах кроме глины

Наросты пострашней –

Из горя, и грехов.

"Эй, выше нос! Светлей!

Вперёд, гардемарины!" –

Гони тоску взашей

Без сплетен и стихов.

Стоять на берегу

Без бортовых орудий

И без фортеций враз

Не просто, не легко.

Но в эдаком кругу

Из подлости их судий.

Мы лишь – морской "осназ",

Наш стиль – не рококО.

Когда лихих коней

Взлохмаченные гривы,

Несутся в вышине,

Лаская облака,

Становятся сильней,

Старей гардемарины,

Седьмую жизнь вполне

По лезвию клинка.

А светский раут глуп,

Как пьяная актриса.

И шёлк и кринолин,

И бездны декольте –

Нам шаловливо лгут.

И курса биссектриса:

"Дурак-гардемарин" –

Мы слышим там и тут.

И всё-таки поём

О чём-то запредельном,

Даже среди чужих.

Ирония в бою?

И ничего не ждём.

И в паспорте поддельном

Находим жизней жмых,

И долю не свою.

"Всё продаётся!" – так?!

Достоинство и совесть?

Для дураков словцо –

Так неуместна честь?

Опять после атак

Поверка и не новость –

Свинцовое лицо.

А может цинк и жесть?

Прочь от салонных ламп,

Из музыки слащавой,

У ворота рванув,

Свой китель, как чеку.

Ну, что же ты не рад

Ещё с одною Шалой,

Лишь ночь и обманув,

На вверенном веку?

И падают года

В миру и в рукопашной,

В стремнине заревой,

И в Полдне старых книг.

И всё не без следа.

И с Женщиной не каждой

Понятно, что живой,

И вовсе не старик.

Но среди тысяч всех –

Находим Самых Лучших

По блеску и огню,

Горящему в глазах.

Сквозь шепотки и смех

И с ранами на душах.

В кострах золе, углю –

Через столетья знак.

Но падают огни

Святого Эльма снова.

Шестидюймовок залп

Корёжит корабли.

И мы – не короли,

Не отданного слова.

И нет пути назад

До островной земли.

И мы, в который раз

Уходим по-индейски,

До хруста, до души,

Закутавшись в мундир.

И больше пары фраз

Запомнят наши фрески,

Когда другой компАс

Направит на надир.

Седые пацаны.

И на висках змеится

Сукровица и снег,

Не модная судьба.

Не может быть цены,

Нельзя нам измениться,

Все заодно навек –

Графья и голытьба.

У мёртвых кораблей

Застыли батальоны.

Если патронов нет,

Значит штыки примкнуть.

Циничнее и злей?

Насколько незаконны

Эти потери лет?

Судьбу не упрекнуть?

И старый груз не снят.

И кто-то снова должен...

И эти "кто-то" – мы,

Если отравлен флот,

Встречать убийц десант.

Неправда, что ничтожен

В огне любой войны

Из наших ратей форт.

И лавой с моря в рост

Летят башибузуки.

Но мы им, господа,

Не ровня, не родня.

Мы только "третий тост"

Припомним до разлуки,

И встанем навсегда,

Навечно честь храня.

И вот – на берегу,

Взметнувшие неровно,

К усталым небесам

Гранёные штыки

Мы больше не в долгу,

Отпущенные словно,

Но каждый знает сам...

Да, ладно, мужики...

А к чёрту, господа,

Не нам ли джентльменам,

Радетелям дорог,

Крестьянам, морякам,

Надёжно, как всегда,

Стремиться к переменам,

Когда уже не долг

Сияет дуракам?!

И так, мы – дураки,

Запомним эту силу,

Накрутим, словно кант,

На золотой погон.

И рыжие витки –

Ножом по апельсину

Выводят каждый квант

На новый полигон.

И каждая струна

Пространство рассекает.

И каждый там и тут –

Траншейная мишень.

А, странно, господа,

Когда нас обрекают,

А после слёзы льют

На рваную шинель?!

Если звучит приказ

И захватить, и грабить,

Разбойным став скотом,

И вовсе озверев,

То непокорность в нас –

При полном при параде

С оружием при том

Зовёт не долг презрев.

Лучше отставка пусть,

И трибунал, и пули

Карателей-скотов

И банды холуёв.

Навечно выбран путь,

Поскольку присягнули

Не власти для воров,

А миру всех Миров.

И значит снова, брат,

Встаём на побережье.

Здесь предпоследний край.

А дальше – перевал.

За ним – зарница Врат,

Дома в цветах, как прежде.

Держись, не унывай.

Ты, жизнь не зря знавал.

И подбородки вверх.

Стальные спины прямо.

Презрительный оскал

Своре убийц в лицо.

Да, защитим не всех,

Но многих. И упрямо

У этих самых скал

Хоть сталью – не свинцом.

И снова, сделав вид,

Что всё вполне в порядке,

Опричников встречать

Нам не впервой в штыки.

Никто не сохранит

Своей души в тетрадке.

Иронии печать:

"Ну, к бою, дураки".

Из сюжетного направления

"Инвариантная планета".

* * *

...Там по волнам плывут кораблики,

И море пенное поёт,

И шар земной – уютный, маленький,

Но каждый остров свой найдёт...

"Кораблики" ("Морские сны") Тверь, 1998 г.

* * *

– Ну, и кто тебе дал право говорить за всех нас? И вообще, за всех нас отдуваться? – Старательно грозно спросил Алексей.

– А кому акромя меня было такую дурь нести? – Откровенно дурашливо фыркнул Сашка. – Да, брось, командир, всё ж путём!

– А если бы расстреляли тебя, на хрен?!

– Кого? Меня??? – Неубедительно сыграл удивление Сашка. – Да, ни в жисть! Я же аккуратно...

Ввалился Михей, кряхтя, перетащил через порог последний экспедиционный кофр, коротко глянул на Сашку и удовлетворённо кивнул:

– Ага, и впрямь живой! Только лохматый больно. Ты как вообще, разбойник?

– Во! – Ухмыльнулся "разбойник", и для убедительности сделал заднее прыжковое сальто.

– Циркач! – Хмыкнул Михей.

– Клоун. – Уточнил Алексей. – Ты, Михей непедагогично себя ведёшь – я тут взыскание, можно сказать, налагаю, а ты – встреваешь.

– Так живые же все! – Развёл руками Михей.

– Разболтались вы, я смотрю, гусары фиговы, никакой, понимаешь, субординации!

– Скорее гардемарины. – Враз посерьёзнев, предположил Сашка. – Гарды, да без корабля. И Светка без пеленга осталась...

Всё помрачнели.

– Ладно, – рубанув воздух ладонью, сказал Алексей, – Господа гардемарины, с завтрашнего утра, а именно с шести ноль-ноль...

* * *

Из близких древних детских впечатлений от сюжетов других авторов:

* * *

Панарин приободрился, хотя боль ветвилась, вгрызалась, рвала тело, и что-то стеклянно позвякивало в мозгу. Он был обязан найти слова, иначе получится, что всё делали зря, он был обязан сказать всё от себя и от тех, кто уже ничего никогда не скажет, кто улетел и никогда не вернётся назад. Что?

* * *

– Хотите, я сделаю вам укол. Вы тут же уснёте.

– Согласен, – сказал Панарин. – При одном условии – если завтра вы мне вскроете череп, вывалите на стол воспоминания и прилежно отсортируете чёрные. Ах, не можете?

Во всяком случае, в моей коллекции эта повесть в сборнике тогда ещё молодых и совершенно неизвестных писателей-фантастов "Нашествие", за 1991 г. Серия, насколько я понимаю, "Открытые двери".

* * *

Поскольку аудитория здешних читателей, действительно удивительная, в том числе, и удивительно разная и по образованию, и по сферам интересов, в очередной раз обратимся к исполнению лексической вежливости.

ОСНАЗ – жаргонизм данной сюжетной вселенной от слов "особого назначения", отряд, воинское подразделение особого назначения.

БАШИБУЗУК, а, м., одуш. [тур. baљybozuk < baљ голова + bozuk бешеный]. 1. ист. В 19 в.: солдат нерегулярных частей турецкой армии. 2. разг. устар. Разбойник, головорез.

БИССЕКТРИСА (от лат. bis — дважды и seco — рассекаю) полупрямая (луч), исходящая из вершины угла и делящая его пополам.

ГАРДЕМАРИН (франц. gardemarine, букв. — морская гвардия), звание в российском ВМФ, установленное в 1716 для воспитанников старших рот Морской академии, а позже Морского кадетского корпуса при направлении во флот на практику. Вообще-то, "ещё буквальнее" – "защитники моря" или "морские защитники". ("Гарда" и "марин".)

ДЕКОЛЬТЕ [дэ, тэ] [фр. dйcolletй < dйcolleter обнажать шею, плечи]. 1. нескл., с. Большой вырез в верхней передней части женского платья.

ДРАГУНЫ (от франц. dragon), вид кавалерии в европейской (с 16 в.) и русской армиях в 17-20 вв., предназначенной для действий в конном и пешем строю. Появились во Франции в 16 в. В России к 1917 существовали 1 гвардейский и 21 армейский драгунские полки. Упразднены в начале 1918. Думаю, можно назвать "кавалерийской аналогией морской пехоты".

ЖМЫХ, семена масличных растений после выделения из них жира прессованием; побочный продукт маслобойного производства. Концентрированный корм для сельскохозяйственных животных с большим содержанием протеина (15-40%); один из компонентов комбикормов.

КомпАс – именно такое ударение делают в этом слове старинные моряки.

КРИНОЛИН (франц. crinoline, от лат. crinis — волос и linum — полотняная ткань), в 18-19 вв. нижняя юбка из волосяной ткани, либо на обручах из стальных полос или китового уса, поддевавшаяся под платье для придания ему колоколовидной формы.

НАДИР (араб.), точка небесной сферы, противоположная зениту. ЗЕНИТ (от араб. земт, букв. — путь, направление), верхняя точка пересечения отвесной линии с небесной сферой.

ШЕСТИДЮЙМОВКА – жаргонное название артиллерийского орудия калибром в шесть дюймов.

РАУТ, а, м. [англ. rout]. устар. Торжественный званый вечер, прием.

РОКОКО («причудливый», «капризный»; франц. rococo от rocaille — осколки камней, раковины), стилевое направление, господствовавшее в европейском искусстве в течение первых трех четвертей 18 в.

"ТРЕТИЙ ТОСТ" – для тех, кто не знает, это тост за погибших.

ФОРТЕЦИЯ – (устаревшее) укрепление, крепость.

ЧЕКА, – и, ж. Стержень для соединения деталей в машине, механизме. В данном случае, естественно, чека гранаты.

ЭЛЬМА ОГНИ, электрический разряд в атмосфере в форме светящихся пучков, возникающих на острых концах высоких предметов (мачт, башен и т. д.) при большой напряженности электрического поля в атмосфере (напр., во время грозы). В средние века часто наблюдались на башнях церкви святого Эльма, откуда и название.