Дом, которого нет.

 

Главная Страница.       Собрание Посвящений.             Гостевая Книга.            Поиск по сайту.

 

Из раздела "Квантовые танцы".

 

Дом, которого нет.

 

 

Лес особенный. Снегопад.

Далеко-далеко и близко.

За границами всех преград.

Без обличия обелиска.

 

Чья-то дача в наследство.

Ослепительна глушь.

Как дорогами в детство

И для тел, и для душ.

 

Вновь на крышу падает снег –

Это дождь, замерзавший выше.

Нескончаемый длится век.

Замирают мгновенья тише.

 

В этом доме, которого нет –

Мы, как будто приснились, помнишь.

Снова слышится вслух сонет.

И мелодией сердце полнишь.

 

Ты являла жизнь безо лжи,

Улыбалась, как песнь весною,

Заслоняла все миражи,

Настоящей была, живою.

 

И сейчас, будто всё как тогда –

Общий стол, и конечно, свечи.

Будто мимо и все года,

И чужие дела и речи.

 

В платьях девушек – искр запас

Вальс величественно-прекрасный

Так волшебно кружащий нас,

Для десанта тепло-опасный.

 

Снова помнятся те пути.

Мимолётные, как мгновенья.

И не просто успеть уйти.

И не вечное безвременье.

 

Если снова звучат в тиши,

Ироничней, чем слово "чудо"

Наши песни не все, скажи,

Для дороги из "ниоткуда"?!

 

"Ниоткуда и никуда",

Оставаясь "иными теми".

Просто с неба идёт вода.

И не бестелесность. И тени.

 

Не молитва и не мольба.

Пламя жаркое до озноба.

И дурнее всех слов – "судьба".

И упрямствующая порода.

 

"Как-то так, где-то так, таково..."

Без реки – не бывает брода.

Не успеть рассказать всего.

И не так уж длинна дорога.

 

Краткосрочен и тот маршрут –

На спирали не слишком круга.

И не лишь в рукопашной мрут,

Защитить, обещая друга.

 

Задыхаюсь в бою-кругу

С болью той – ножевой блаженной,

Отомстить ли смогу врагу,

На клинок сам, попав саженный?

 

Остриё входит в грудь на вершок.

Дальше – лезвие до рукояти.

– Ну, так что – не прочтёшь стишок

О специфике снов-проклятий?!

 

– Сколько скалиться на ножи,

Нарываясь, ответь, до срока?

Неужели уже, скажи,

Вот и всё? И одна дорОга?

 

Безответна безвестность снов.

И реальность бессонной ночи.

Недостаточность просто слов.

И безмерность для "многоточий".

 

И без меры и без преград

Или преодолев препоны,

Приходить кто-то снова рад.

И уютно столы просторны.

 

Оттого ли сквозь далей след

И соседних кварталов пяди

В дом, которого больше нет

И приходят друг друга ради?

 

Пусть с сугробами небеса.

И под снегом полны колосья.

И поётся на голоса.

Раздаётся многоголосье.

 

И за окнами – камыши.

И танцуют, смеясь в метели,

Тихим шелестом для души,

Полушёпоты в милой теме.

 

Разве призраки у стола?

Свечи, словно горят сквозь лица.

Сколько нынче нас собрала

Здесь на чай не судьба? Не снится?

 

Вот и я здесь – такой, как все

Относительно-полупрозрачный.

Потерялся дождём в росе,

В рукопашной сплошной не зрячей?

 

И в прощаниях, и в "прости"?

И кусками в огне на поле –

Там, где ужаса не снести

И давиться землёй от боли?

 

На болоте в бою лесном?

Кто в земле, кто девичьих спальнях?

В самом светлом, ничуть не сном?

В ощущениях близко-дальних?

 

И, как все – тоже: "К бою, брат!

Вспышка слева!" И дальше матом.

Пошатнувшись, шагаю в ад

С опустевшим уже автоматом.

 

А в аду том необъятном –

Твари вечно голодны.

И ещё живым ребятам

Отрезают головы.

 

Взгляд контужено метался.

Сколько ждать и свой черёд?

Как по тени выбирался

И ползти сумел вперёд?

 

На промёрзлом сыром полу.

В мерзком месиве крови-рвоты.

Рваным ртом, вознося хвалу,

Для крепчайшей своей аорты.

 

Холодит шею ржавый штырь.

И к бетону щека прикипела.

И развалин дрожит пустырь.

Грозный град. Не теплеет тело.

 

Бездны ужаса столь огромны.

Не вопросом: "Что выбирать?"

Если кончились все патроны –

Значит мразь и зубами рвать.

 

Подобраться по-пёсьи молча.

Рок-н-ролла нет – только рок.

Цель единственна – глотка волчья

И всю жизнь положить в бросок.

 

Нескончаемый пульса стук

Нож чужой от живых вбирает.

Вырывать резко из вражьих рук.

Пальцы плавятся, пригорают.

 

"Если горло зубами рвать,

Чтобы выжить – живым ли станешь?" –

Не ко времени заорать, –

"Целый взвод хоронить – как, знаешь?"

 

Только нет ведь твоей вины,

В том, что выжил один из взвода:

"Я вернусь, ещё, пацаны,

На развалины небосвода!.."

 

И догадки уже верны

Заливают сердца напалмом:

"Нас здесь продали, братаны,

Просто бросили, мёртвым хламом".

 

И не слишком и "погань" и "мразь" –

Слов точнее найти попробуй.

Погрязнее болота власть.

И безумие обороной.

 

На приклад штурмовой винтовки

Строй зарубок не в аккурат.

Без подмоги и подготовки

Отправляли мальчишек в ад.

 

Что о жизни в восемнадцать

Ещё знают пацаны?

Как пустым затвором клацать

Под огнём в аду войны?

 

"К бездне бешено близкой

Нас толкали, смеясь,

Кроме мрази бандитской –

Кабинетная мразь.

 

И на жутких смертей чреде,

Прикрываясь завесой флага,

Так же как на чужом труде,

И в миру власть жирует нагло.

 

А ребята уходят в бой,

Как в цехах уходили в смену,

Иль крестьянской тропой другой

В поле шли на работе верной.

 

Словно с каждым и каждый бой

Проживаю во сне по новой.

Это что же стряслось со мной?

Где безумия край бездонный?

 

И опять под мёртвым небом

Каждый боли перевал,

Потому что я там не был,

И ребят не прикрывал.

 

Потому словно век без сна.

Слишком часто в глазах свинцовых,

Не заплаченная цена

Из единственных одинцовых.

 

Боль. Безумие. Ненависть. Сны.

Радость. Нежность. Любовь. И дружба.

Ослепительны и ясны.

И, наверное, верить нужно.

 

Но опять от крика глохнуть,

Как старшой звал не тужить:

"Хорошо со смыслом сдохнуть,

Если не умеешь жить?!" –

 

Так орал, когда в атаку

Первым шёл он, матерясь.

По его лихому знаку

Мы летели в кровь и грязь.

 

Так тоску – смертей служанку

Гнал от нас наш командир,

Кто в спецназ через гражданку

Из десанта приходил.

 

А когда нас окружили –

Это он нашёл проход.

И остался чтоб мы жили

Прикрывать за пулемёт.

 

Где-то праздник новогодний.

И веселья шум и гам.

А у нас пути сторонней.

Что ещё осталось нам?

 

Жгут бенгальские шутихи

В ярко-красном колесе.

Для нормальных мы – лишь психи,

Не умеем жить, как все:

 

"Воровать труды чужие

И начальству зад лизать,

Спекуляции шальные

Из бумажек вырезать.

 

И кроить из лицемерья

"Семьи", якобы "друзей",

Без зазрения сомнения

Гладко улыбаться злей"?!

 

– От боли, что сместил в мозгу

Мир "чёрно-бел" представ?

Смотри, "цветной" он.

– Не могу.

Во многом ли неправ?

 

Перегибы, перекосы –

Что сместила боль в мозгах?

Невесёлые вопросы

Ироничнее стремглав.

 

Над собою посмеяться –

Это в стиле у спецов.

Боли собственной бояться

Не в почёте у бойцов.

 

К боли словно притёрлась душа,

Приросла и не отпускает?

Жизнь "нормальная" – не хороша?

И меня в ней и не бывает?

 

Нет меня. Только скорчен труп

На кровавой траве, на бетоне.

И в напевах угрюм и груб.

И в наполненном болью тоне.

 

– Меня нет. Только снюсь и себе.

Только память поспорит снами.

– Ты живой! Ну, пойми, вполне!

Ты сейчас – настоящий, с нами!

 

Если девушки горячо

Уверяют нас оставаться.

И опять пустотой плечо

Устаёт за столом казаться.

 

Но плечо не находит плеча.

И сквозь пальцы летят ладони.

И жива, может лишь свеча,

Защищая почти от боли.

 

Сколько спорящих здесь с судьбой?

Словно полупрозрачны тени?

Мир от старости вновь седой

Или просто такой в метели?

 

Если истина просто слепа –

Убеждаем себя голосами.

Бестелесная суть скупа.

И в реальность уходим сами.

 

А в реальности – мирный труд,

То ли каторжный, то ли рабский?

Смысл иронии не сотрут,

Даже знавшие ужас адский.

 

Где же я в реале  этом?

Посреди гражданских дел,

Между пламенем и ветром

Что исполнил, не успел?

 

И с которой страстно-шалой

Совершаю сладкий стон,

В высоте почти пожарной,

Где огонь со всех сторон?

 

Ироничней оглядеться

От старания согреть –

До желания  согреться,

Но напрасно не сгореть.

 

Согласившись в смехе дружном,

С ней – не петь любовный бред,

Просто быть взаправду нужным,

И сполна испить момент.

 

Есть изысканную пиццу,

Терпким соком запивать,

Отпустить потом, как птицу,
И её – не привыкать.

 

Но зато всё очень честно –

Эта искренность вкусна,

И обычно и чудесно –

В полной мере и весьма.

 

Вновь, что жив – понять, почуять,

И ни капли не приврать –

Хорошо, потом подумать,

Выйти в небо  погулять.

 

Вновь в десант отправляется снег.

Мерно следует взвод за взводом.

Мы приходим на миг, навек

И под нынешним небосводом.

 

Мы своей завещали земле

(Неизбывны виденья наши?)

Не следы ветерка в золе,

А долин возрождённых чаши.

 

И не головы на колах

Устрашением после казни.

И не сумраки в зеркалах,

Даже бреда понесуразней.

 

Да, наверное, как-то так.

И сердца поделив на кванты.

Где-то после потерь, атак

Не забудем быльём десанты.

 

И не зря значит, свечи жжём,

Световые года пронзая.

И действительно ведь живём,

Грани тонкие остро зная.

 

Мы других – не добрей, не злей.

Нас жалеть и судить не надо.

Из заводов, госпиталей

Мы – десантники снегопада.

 

Как мальчишками шли в десант,

В снег, шагая с сарая крыши.

Сколько выжженных лет назад?

Мы ещё не забыли, слышишь?!

 

Ловим кожей ветров ожог.

Улыбаемся вольной воле.

Рухнуть лицами на снежок –

Нет на миг и прекрасней доли.

 

Снег сметаем друг с друга с трудом –

Старый веник совсем поредевший.

Мы заходим ватагой в дом,

Нас собрать сразу всех сумевший.

 

И какой ни была б стезя,

Сколько б ни находить вселенных –

Не собраться порой нельзя

Вместе в нами отстроенных стенах.

 

В тёплом пункте путей поворотном.

И вне матриц пространства тенет.

В мире только реально добротном,

В странном доме, которого нет.

 

Нам в реальностях здешних

Оказалось точней

Как в "Долине Дошедших" –

Старой сказке ничьей.

 

Взаправду до весны, ребята –

Перезимует здесь десант.

Потом с улыбкой необъятно

И верно обустроим сад.

 

Будем на земле трудиться

И в заветной мастерской.

Авто-слесарем "родиться" –

Вот и так талант раскрой.

 

Фирма импортная смело

Авторизовала центр.

"Как в достойных странах дело", –

Друг зовёт и в честность цен.

 

И "миру с войнами" другому –

Покажем кукиш, матерясь.

Построим каждому по дому

Артелью дружною смеясь.

 

И мысли явственны и чётки

Всё выше задирают нос.

Ведь здесь такие есть девчонки,

Что и влюбиться не вопрос.

 

И значит – заживём, как люди,

И ещё будет детский смех.

И зимы души не остудят

Перед приходом вешних вех.

 

Мы примерно этим бредим,

Не навечно же в спецназ –

В крайний раз ещё отъедем,

Сделать дело и – в запас.

 

Заменив собою роту

Или целый батальон –

Разведгруппа ту работу

Перевыполнит огнём.

 

Распахнись, регистратура,

Кто сумеет кроме нас?

Мы же – "психи-десантура",

Одуревшие в спецназ.

 

Только вот при всей сноровке

В горной лесополосе

Из одной командировки

Не вернулись сразу все.

 

Не просите песни страшной

Про последний каждый миг.

"Просто" гибли в рукопашной,

Как и жили – напрямик.

 

Те мгновения огромны.

Не пытайтесь все их спеть.

Просто кончились патроны.

"Просто" в рукопашной смерть.

 

"Просто" окончанье круга,

Как готовил старшина.

"Просто" бились друг за друга

И за мирные дома.

 

И гоните прочь пургу

Строго лесом дальше.

Просто у спецназа ГРУ

Разговоры старше.

 

А над горестью вопроса –

Призадуматься вдали?

"Почему от "точки сброса"

Сразу нас уже "вели"?"

 

Не расспрОсите у трупа

Чётко всё наперечёт.

Что спасательная группа

По следам потом прочтёт?

 

Где сомнения бесправны?

Но в одном сомнений нет:

"С наркотою караваны,

Деньги – вот на всё ответ".

 

Суть проста, ясна подробно.

И да, что тут говорить?

Из-за денег мразь способна

Абсолютно всё творить.

 

Гаснут сходными зарницы

Под небесною полой

На Таджикской ли границе,

В Грозном и за Ханкалой?

 

Вот и вся, увы, не сказка.

Про войну добра со злом.

И прострелянная каска,

Словно рыцарский шелом

 

На рисунке у девчонки.

Запечатало альбом,

Взмахом выбившейся чёлки

Сновиденье об ином.

 

Ну, а в космосе огромном,

Словно в пройденном пути,

Тени над сгоревшим домом –

Мы? А память – во плоти?

 

* * *

Глядит девчонка в стиле Герды

На наши странные следы.

От нас остались лишь легенды,

Стихи и песни, и сады.

 

 

© Олег А. ГорЯчев, Тверь, 2004, 2012 гг.